Пятая часть воспоминаний Marilyn Lancelot — бухгалтера, в течении 7 лет присваивавшей деньги со счета компании где она работала, и лудившая на них в слоты.
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
После того, как конференция закончилась, я отвезла Линн обратно в ее отель, и мы остановились в Denny’s, чтобы выпить кофе. В течение нескольких часов мы делились историями из нашего игрового опыта. Она рассказала мне, как однажды перестала играть в азартные игры, начала посещать собрания, звонить другим членам и нашла себе наставника в программе. Линн играла в карты в залах Гардены, штат Калифорния, а я играла в игровые автоматы. Наши игровые арены отличались друг от друга, но наша ложь, то, как мы справлялись с нашей виной, давление и стресс, связанные с азартными играми, были одинаковыми. Я объяснила ей: «Я всегда была хорошей матерью, домохозяйкой и соседкой. Я сохраняла купоны в магазинах и пыталась экономить, но, когда я играла, я тратила каждый доллар, который могла достать».
«Вы не одиноки, дорогая».
Линн вдохновила меня продолжить путь к восстановлению. Всю жизнь я чувствовала себя неполноценной и всегда думала, что мне нужно больше стараться. «Вы станете уверенной в себе, – сказала она, – и когда вы станете сильнее, вы начнете свой новый образ жизни».
Мы говорили о разнице между отказом и восстановлением. Пробыв членом «АА» в течение нескольких лет, я знала, что мне нужно отказаться от азартных игр, пока мой разум не прояснится, после чего я смогу начать работу над программой. Это означало делать все то, о чем говорила Линн: наставники, встречи, звонки другим участникам, и еще нужно избегать игорных заведений и игроков. Поскольку я была членом «АА» в течение многих лет, я знала о важности поиска наставника. Поддержка наставника – это отношения между двумя людьми в процессе восстановления, когда человек соглашается быть «наставником» и «помощником в процессе восстановления» для своего подопечного. Наставник направляет подопечного через программу и ее шаги. Мой наставник также будет знать, когда я нахожусь в нестабильном эмоциональном или психическом состоянии ‒ обычно даже раньше, чем я сама. Я знала, что мне нужно было выбрать женщину, но в то время в отделении «Общества анонимных игроков» в Фениксе не было женщин, поэтому я попросила одного из мужчин оказать мне наставническую помощь.
Прежде чем я выбрала своего наставника, я слушала мужчин на собраниях, и мне понравилось, как Берт Д. работал над своей программой. Он провел двадцать два года в программе «анонимных игроков» и был давним членом «АА». Поэтому после собрания во вторник я подошла к нему и похлопала его по плечу. «Берт, у тебя есть минутка?»
«Конечно, Мэрилин», – сказал он. «Чем могу помочь?»
«У меня суд через три месяца, и я хотела попросить тебя стать моим наставником в программе».
Я увидела выражение неуверенности в его взгляде. «Мэрилин, я даже не знаю, я ни разу не был наставником у женщин».
«Я знаю, что у меня должна быть наставник-женщина, но в программе нет женщин».
«Я подумаю об этом. Может, нам стоит подождать и посмотреть, как пройдет суд?»
«Берт, я не могу ждать так долго. Мне нужен наставник уже сейчас. Я встретила твою жену на собрании «АА», и она сказала, что будет моим наставником в программе «АА», и, если ты станешь моим наставником здесь, я могла бы посещать вас обоих одновременно», ‒ я знала, что нужно было говорить быстро. «Я уже спросила Бетти, не возражает ли она, если ты будешь моим наставником, и она сказала, что не против».
И так Берт стал моим наставником в «Обществе анонимных игроков». Берт и Бетти твердо верили в свои программы из двенадцати шагов и жили по принципу «шаг за шагом». Первые пару месяцев каждый раз, когда я приезжала к ним домой, я плакала к тому времени, когда туда добиралась. После многих долгих разговоров на их кухне Бетти стала моим самым дорогим другом. Она садила меня за стол и говорила: «Поплачь, дорогая. Скажи, когда будешь готова поговорить». И я сидела там с коробкой салфеток, пока она мыла посуду, а потом я говорила и говорила. Поговорив несколько недель, я узнала, что, если бы все время говорила я, единственное, что я бы услышала, было бы то, что я уже знала. Бетти научила меня слушать.
Берт терпеливо объяснила мне, что «Бессилие в азартных играх» не означает, что у нас нет сил играть в азартные игры. Это означает, что мы не можем остановиться или предсказать результат. Азартные игры контролируют нас. Понимаешь?»
«Да, но…»
Бетти внимательно смотрела на меня. Когда я сказала слово «но», она быстро добавила: «Мэрилин, если ты будешь ходить на собрания, приходить к нам в гости, звонить участникам и отрабатывать шаги, ты вернешь дисциплину и порядок в свою жизнь». Я подумала про себя: «Я уже даже не знаю определения этих слов».
Берт протянул руку через стол и положил ее на мою. «Мы покажем тебе, как мы научились делать выбор в нашей жизни», – сказал он. «И это реальный выбор, а не простые мечты».
«Я не хочу снова играть. Это была такая ужасная жизнь».
«Хорошо, – добавила Бетти, – ты только что сделала свой первый выбор. Ты сказала, что больше не хочешь играть. Знаешь, Мэрилин, ничто и никто не может заставить тебя играть. Только ты можешь принять это решение».
Я усердно работала над своей программой, пока два моих наставника отвечали на мои вопросы.
Ответы Берта часто цитировали части книги «Общества анонимных игроков». Однажды он объяснил мне: «В течение семи лет азартные игры были твоим способом справляться со всеми своими проблемами. Азартные игры помогали тебе избегать ситуации, с которыми ты не могла справиться. Но ты научишься новым способам контроля над своей жизнью и решения любых возникающих проблем».
Здравый смысл подсказывает игрокам, что шансы на победу совсем не в их пользу, но, как наркоман, я игнорировала здравый смысл. Я подумала, действительно ли я верила, что азартные игры могут помочь в решении проблемы, или я просто пыталась сбежать от реальности? Каждый раз, когда я не могла справиться с проблемой в жизни, я ездила в Лафлин. Как в тот вечер, когда Дамиан спустился вниз, разбудил меня и сказал: «Бабуль, наверху что-то плохо пахнет».
«Хорошо, можешь пока поспать на диване».
Когда он во второй раз спустился вниз, он сказал: «Бабуль, я не могу дышать из-за дыма». Я побежала наверх и обнаружила, что спальня заполнена дымом. Матрас Грэма горел. Я криком позвала Томми, и он побежал вверх по лестнице, две ступеньки за раз. Грэм был пьян. Он потерял сознание с зажженной сигаретой в руке и поджег кровать. И как же я справилась с этой ситуацией? Мы выкинули матрас на лужайку, навели порядок, а утром направились в казино.
В другой раз я услышала, как в гостиной разбилось стекло. Я выбежала на улицу и увидела свою дочь под кайфом, которая бросала камни в передние окна. Беверли употребляла наркотики в течение нескольких лет, хотя иногда она по несколько месяцев их избегала. Она получила степень зарегистрированной медсестры, когда не употребляла наркотики в течение трех лет, но, когда она была под кайфом, она становилась жестокой и непредсказуемой. Это был один из таких дней, и я закричала: «Беверли, что, черт возьми, ты делаешь?»
Она повернулась ко мне, сверкая глазами, и сказала: «Вы не можете выгнать меня из этого дома!»
Я схватила ее за руку, и мы начали толкаться и кричать. В потасовке я сломала мизинец, затем Джуанни выбежала из дома с криком: «Стойте, или я буду стрелять!» Мы не остановились, она выстрелила из пистолета в воздух, и, услышав выстрелы, соседи вызвали полицию.
И снова, чтобы забыть о неприятном инциденте, мы с Томми поехали в Лафлин. Когда я садилась за игровой автомат, я всегда чувствовала себя лучше. Я могла забыть о разбитых окнах, сгоревшем матрасе и сломанном пальце. Когда я поделилась этими историями со своими наставниками, они объяснили, что я найду другие способы справиться с неприятными обстоятельствами. Со времени моей последней ставки прошло пять месяцев, и 9 мая – день моего появления в суде, был совсем близко. Во время одного из моих многочисленных визитов в Юму мой адвокат повторил мне: «Ты знаешь, что судья может приговорить тебя к тюремному заключению на срок от двух до двадцати четырех лет?»
«Боже мой!» – сказала я. «Мне будет восемьдесят четыре, когда я выйду!»
Он быстро добавил: «Но есть большая вероятность, что судья может дать тебе условный срок».
В день суда Стэн сказал: «Надень простую черную юбку и белую блузку».
«Можно надеть каблуки?»
«Можно, если они не слишком высокие… И не наноси макияж».
«Стэн, если ты пытаешься сделать меня похожей на сломленную женщину, в этом нет необходимости. Я такая и есть».
В день суда несколько членов моей семьи и три члена «Общества анонимных игроков» сопровождали меня во время поездки в Юму. Я ехала на своей машине, чувствуя уверенность, что вернусь в Феникс после вердикта судьи. Стэн ждал на ступеньках здания суда, когда мы подъехали. Он взял меня за руку и повел в зал суда. Мы сели в среднем ряду кресел. Бев и Джуанни сидели в ряду позади нас, а Кэти ждала на стуле вне зала суда. Она сказала, что не может слушать решение судьи.
Комната без окон и лампы накаливания на потолке создавали впечатление второсортного фильма. Кроме родных и друзей из «Общества анонимных игроков», в комнате также сидели незнакомцы. Никого не было на сиденье справа от меня. Потом вошел Джон Флетчер, мой бывший работодатель. Он осмотрел зал, и, когда увидел свободное место рядом со мной, быстро подошел и сел. Увидев панику в моих глазах, Стэн встал, быстро шагнул вправо, оттолкнул меня в сторону и погрузился в пространство между Джоном и мной.
Дверь за местом судей открылась, вышел судебный пристав и объявил: «Прошу всех встать, суд идет». Судья вошел в комнату и сел, а судебный пристав дал указание сесть всем остальным. Судья Браун подозвал Джона Флетчера к трибуне, и после того, как он принял присягу, начался допрос.
«Мистер Флетчер, вы управляющий компанией Metro Fertilizer?» – «Да, ваша честь».
«Вы наняли Мэрилин Ланселот?»
«Собеседование с ней проводила одна бухгалтерская фирма, ваша честь».
Судья повторил: «Я спросил вас, кто ее нанял».
«Бухгалтер предложил нанять мисс Ланселот». Чем громче становились настойчивые вопросы судьи, тем более приглушенными были ответы Джона.
Наклонившись вперед, судья уставился в глаза Джона и требовательно спросил:
«Мистер Флетчер, спрашиваю вас еще раз… Кто нанял мисс Ланселот?»
«Я, ваша честь», – пробормотал Джон.
«Вы наняли зависимого игрока на бухгалтерскую позицию? Это сродни тому, если бы кто-нибудь нанял лису, чтобы присматривать за курятником».
«Я не знал, что она была зависимым игроком, ваша честь».
Посмотрев на Джона, судья спросил: «Разве вы ни разу не проверяли отчетность?»
«Проверяли, ваша честь. Наши бухгалтеры из Калифорнии приходили раз в месяц и проверяли отчетность».
Несколько недоверчивым тоном он спросил: «Каждый месяц в течение семи лет, и они ни разу не обнаружили проблемы?»
«Нет, ваша честь».
«Вы не думаете, что ваша бухгалтерская фирма должна была обнаружить эту проблему много лет назад?»
«Я согласен, ваша честь».
Я думала, что судья был жесток с Джоном. Десять лет он доверял мне контроль за деньгами, и я предала его доверие. Моим оправданием было то, что мне нужно было продолжать играть в азартные игры, чтобы я смогла вернуть ему деньги.
Затем судья позвал меня к трибуне. «Миссис Ланселот, что вы сделали с деньгами, которые присвоили от компании Metro Fertilizer?»
Чувствуя огромную вину, я пыталась объясниться, но из меня не доносилось ни звука. Я посмотрела вниз на ряды сидений и увидела, что мои дочери и мой адвокат наблюдают за мной. Мое горло сжалось, и я буквально вытолкнула из себя слова: «Я … их… все… проиграла…» И тогда я заплакала.
«Что вы делали со всеми аннулированными чеками, которые вы себе выписывали?»
Я пробормотала: «Я брала их домой, запиралась в ванной, резала их ножницами и спускала в унитаз…» Я не могла рассказать им обо всех усилиях, которые я предпринимала, чтобы убедиться, что именно я забирала выписку из банка из почтового ящика, чтобы вытащить все поддельные чеки. Я вела список номеров чеков, чтобы я могла выверять выписку по счету, а затем я брала эти чеки домой и уничтожала их.
Иногда я просиживала в ванной по полчаса, разрезая чеки на мелкие кусочки и смывая их, надеясь, что они не засорят трубу. Как я могла это кому-либо объяснить? Когда я заканчивала резать чеки, я опускалась на пол, чтобы убедиться, что за унитазом не остался маленький кусочек бумаги, а мое сердце все время сильно стучало в процессе. Я повторяла этот болезненный ритуал каждый месяц в течение семи лет.
Через сорок пять минут после того, как судья Браун начал допрос, он стал читать бумаги, сложенные на столе: «Суд постановил, что обвиняемая является виновной в совершении преступления, предусмотренного пунктом 1, мошеннических схем или махинаций, преступления класса 2, предусмотренного пунктом 2, кражи, преступления класса 5, и кражи, предусмотренной пунктом 71, преступление класса 3. Что касается кражи по пункту 2, суд постановил назначение тюремного срока. Таким образом, обвиняемая приговаривается к двум годам тюремного заключения в Департаменте исполнения наказаний штата Аризона. Жертва получила имущество миссис Ланселот на сумму 125 000 долларов США, остаток реституции ответчика жертве составляет 178 049,25 долларов США с ежемесячной выплатой в 100 и более долларов США…» Позже я подумала, что мне потребуется более 148 лет, чтобы все выплатить своей жертве, а в следующем месяце будет мой шестьдесят первый день рождения.
Молоток судьи Брауна с такой силой ударил по столу, что я не была уверена, что правильно расслышала предложение. Я подумала, что он сказал «один год», а затем «суд окончен». Два полицейских подошли ко мне и надели наручники на мои запястья, а судья добавил: «Это должно вам даться легко». Я не могла представить, почему судья сказал что-то подобное. Я не могла понять, как тюрьму можно назвать чем-то «легким». Я не слышала, как плачут мои дочери, но я видела боль на их лицах, когда полицейские вывели меня из зала суда. Мне не разрешили поцеловать семью на прощание.
Затем в моей голове возникла ужасная мысль. Моя мама умерла в декабре, когда земля в штате Мэн была еще перемерзшей. Сегодня было 9 мая, и земля растает через несколько недель. Я буду в тюрьме, когда родные пойдут на похороны моей матери.
И снова охранник отвел меня обратно в окружную тюрьму. На этот раз мне нужно было ждать транспортировки в тюремный комплекс Перривилла. Перривилл находился в отдаленной пустынной местности примерно в 130 милях к северу от Юмы и в 40 милях к югу от Феникса. То, что меня отправили в этот комплекс, означает, что мои родные смогут приезжать из Феникса, чтобы навестить меня. В Перривилле я должна была пройти оценку, чтобы решить, отправлять ли меня в учреждение строгого, общего или нестрогого режима. Я не знала, в чем разница, но я знала, что тюрьма нестрогого режима находилась в Фениксе.
В ожидании транспортировки в Перривилл я читала книги, которые нашла в тюремном корпусе. Третий день в окружной тюрьме пришелся на День матери, и милая девочка Бекки достала мне карточку ко Дню матери. Мне не разрешили позвонить, поэтому я не поговорила со своей семьей в День матери.
Позже я узнала, что охранники не могли сказать мне, в какой день меня будут перевозить, по соображениям безопасности. Но в 4:30 утра пятого дня меня разбудила охранница и сказала: «Вставай, тебя перевозят. Звонить нельзя, и постарайся никого не разбудить». Она быстро добавила: «Вытри раковину и унитаз, подмети пол и сверни матрас». Она подождала, пока я закончу, а затем отвела меня вниз по лестнице, где я быстро позавтракала, прежде чем офицер Дэвид Мэтьюз погрузил меня в фургон с несколькими мужчинами-заключенными.
Восемь угрюмых мужчин втиснули свои огромные тела в два с половиной ряда сидений впереди фургона. Они громко смеялись, по очереди рассказывая анекдоты. Я не слышал их со своего крошечного сидения в задней части фургона, но по их взглядам я знала, что они, должно быть, уже ездили на нем раньше. Для меня эта поездка в фургоне стала первым разом, когда я переезжала без необходимости паковать вещи. В зеленой сумке, брошенной на пол фургона, находилось все, что было мне выдано.
Не сводя глаз с окна, где дорога простиралась на север до Перривилла, я наблюдала, как солнце поднимается над горами. Я видела знакомые цветы пустыни, километры песка и резкие горные цепи. Закрыв глаза, я вспомнила те выходные, когда мы с Томми поднимались в эти горы со своими внуками, и представляла, как из своих нор выпрыгивают зайцы, а ящерицы перебегают из одного куста креозота в другой. Я подумала о прыгающем кактусе чолья, который на самом деле не прыгал, а зарывался глубже в твою руку или ногу после того, как вонзил в нее свои иглы. Во время наших многочисленных поездок по пустыне мы наблюдали, как дикие лошади носятся по дюнам, а ослики лениво движутся среди съедобных кустарников.
Томми рассказал нам о выживании в пустыне и предупредил Дамиана и Челси об опасных гремучих змеях и ящерицах-ядозубах. Это было до того, как началась моя игровая зависимость.
Я открыла глаза, посмотрела на наручники и вспомнила – я со своей зеленой сумкой направлялась в женскую тюрьму Аризоны.
Продолжение следует…
